Сергей Савченков, писатель.

— Присаживайтесь, Константин Сергеевич! – сказал сидящий за круглым столом худощавый брюнет и сделал приглашающий жест рукой в сторону плетеного кресла. Он был в светлой рубахе с закатанными по локоть рукавами.

На столе стояла бутылка красного вина, два бокала, большая фарфоровая ваза с фруктами, пепельница, открытая коробка с сигарами, зажигалка, нераспечатанная пачка сигарет «Парламент», которые обычно курил Константин Сергеевич, а еще три розы: красная, жёлтая и белая – рядом с наполненной водой высокой хрустальной вазой.

В нескольких метрах от стола, стоящего на песчаном берегу под большим тёмно-синим зонтом, плескалось море. В лазурной дали белели паруса яхты, а морской бриз приносил с моря прохладу. Откуда-то доносились еле уловимые звуки музыки, женский и детский смех. Дальше вдоль берега, метрах в пятистах, на холме, возвышался тёмный силуэт большого замка.

— Присаживайтесь, присаживайтесь, Константин Сергеевич, — повторил брюнет и, не вставая, разлил по бокалам вино. – Поговорим с вами немножко, а ещё у меня к вам будет несколько вопросов.

— Где я? – спросил Константин Сергеевич, сглотнув слюну и опускаясь медленно в кресло.

— Давайте, назовём это место, — брюнет оглянулся вокруг, — чистилищем. По крайней мере, по значению это будет самое близкое слово из того мира, откуда вы, Константин Сергеевич, недавно прибыли. Иногда я принимаю в замке. Три часа назад, к примеру, беседовал с одним господином у себя в кабинете. После пришлось попросить слугу собрать и закинуть в камин пепел.

— Понятно, — ответил Константин Сергеевич. Хотя, если честно, ему не всё было понятно. — Можно я закурю?

— Конечно. Ваши любимые сигареты – «Парламент».

— Спасибо, — поблагодарил Константин Сергеевич, чиркая зажигалкой и закуривая сигарету.

— С прибытием вас! — подняв свой бокал, сказал брюнет.

— Значит, чистилище. А потом ад или рай? – поинтересовался Константин Сергеевич, беря в руки тоже бокал. «Неплохой букет», — отметил он, сделав глоток.

— Должен вас огорчить, Константин Сергеевич, вернее обрадовать: ада не существует. Ну что за глупость кому-то причинять боль, кого-то мучить – пусть даже серийных убийц или мерзких педофилов, пусть даже чужими руками. Это же все равно, что уподобиться им. Да, ада не существует, но… — отпив из бокала, брюнет закурил сигару и продолжил: — Но есть забвение. Всё очень просто, Константин Георгиевич. Вы после нашего разговора либо получите право на дальнейшее существование своей личности в мире, который, скажу вам, очень неплохо устроен – его действительно можно назвать раем, либо будете преданы забвению, исчезнете. На-все-гда.

— А вы кто? – осмелился спросить Константин Сергеевич. – Вы…

— Нет, я не Бог, — рассмеялся брюнет. – Я на порядок рангом ниже буду. Чтобы вам, Константин Сергеевич, было понятнее, представлюсь как Дьявол. Но опять же скажу, это будет не совсем точное определение моей личности – довольно-таки, примерное. Но это неважно. Поговорим о вас, — Дьявол пристально посмотрел на Константина Сергеевича, слегка затянулся сигарой, а затем продолжил: — Итак, вас убил старший брат красавицы Марины, не дождавшись правосудия. Да и как оно могло свершиться, если случайный наркоман с улицы, которому вы заплатили тысячу баксов, чтобы он плеснул из банки в лицо девушки серной кислотой, скончался от передозировки. Скончался в тот же день после совершенного им преступления. У следствия просто не было никаких улик, доказательств вашей вины, а подозрения, сами знаете, к делу не пришьешь, — Дьявол отпил из бокала, снова затянулся сигарой и, откинувшись в кресле, глядя в лазурную даль, сказал: — А через несколько дней в реанимации, в муках, скончалась Марина. Все правильно, Константин Сергеевич? Я ничего не упустил? – спросил он, повернувшись к Константину Сергеевичу.

— Да, так и было… Я виноват, каюсь! Виноват! Но я ее очень любил, а она меня отвергла!

— Ах, вы любили! Ну, тогда это совсем меняет дело! – воскликнул Дьявол. — У вас есть шанс быть прощенным! Так значит, говорите, очень её любили? – глаза Дьявола сверкнули.

— Да, я её очень любил, а она…

— А что такое, по-вашему, любовь, Константин Сергеевич?! Что такое любовь между мужчиной и женщиной?

— Любовь это…

— Можете не напрягаться. Каких я только не наслушался определений любви — от поэтов, философов, ученых! Вряд ли вам удастся меня поразить больше, чем они. Так вот, Константин Сергеевич, — снова спокойным тоном продолжил Дьявол, — опять-таки все очень просто: любовь состоит из трех составляющих – замечу, построение этой композиции когда-то не обошлось без моего участия. Первая составляющая, – Дьявол взял со стола красную розу, — это сексуальное влечение. Вы же не будете, Константин Сергеевич утверждать, что такового чувства у вас к Марине не было? Так было или не было?

— Конечно, было, — чуть смутившись, подтвердил Константин Сергеевич.

— Значит, первая составляющая у нас присутствует! – воскликнул Дьявол и опустил красную розу в вазу. – Но даже если бы её не было, я бы, Константин Сергеевич, вам это простил, — Дьявол взял со стола жёлтую розу. — Вторая составляющая — это чувство собственника. Чтобы ваша возлюбленная принадлежала только вам и никому другому! Только вам! Было у вас, Константин Сергеевич, такое чувство?

— Да.

— Не сомневаюсь, – усмехнулся Дьявол и опустил в вазу жёлтую розу. – Вот уже и вторая составляющая любви у нас присутствует! Но если бы и её не было, я бы тоже, Константин Сергеевич, вас простил. Осталась последняя, — Дьявол осторожно взял в руки белую розу, — Третья составляющая — это чувство сострадания, сочувствия. Было ли оно у вас, Константин Сергеевич? – выжидающе посмотрел на него Дьявол и, снова усмехнувшись, спросил: — Уж не поэтому ли вы подкупили падшего наркомана, чтобы он плеснул в лицо девушки кислотой? Я не слышу вашего ответа, Константин Сергеевич.

Но Константин Сергеевич, понурившись, хранил молчание.

— А вот этого я простить уже не могу. Держите! – Дьявол кинул ему белую розу, и, как только она коснулась рук Константина Сергеевича, тот превратился в кучку песка и просыпался сквозь плетеное кресло.

Дьявол же поднял белую розу и поставил в вазу. Затем, перевернув кресло, на котором только что сидел Константин Сергеевич, стряхнул остатки песка и не спеша пошел в сторону замка.