В том, что судьба – это не пустое слово, а на самом деле она, судьба, существует, было доказано гениальным физиком Григорием Лепнинским в 2032 году с помощью машины времени, которую Лепнинский и изобрёл — в том же 2032 году. Хотя до этого он занимался созданием антигравитационного экрана и почти заканчивал свою работу, которая вполне бы могла потянуть на Нобелевскую премию.
На изобретение машины времени Лепниского вынудили тёща с женой. Да-да, именно вынудили, а не вдохновили. После очередного скандала с Кларой Тимофеевной (так звали тёщу), а после и с женой, которая как всегда присоединилась к маме, Лепнинский закрылся в своём кабинете, вышвырнув из него кошку. Кабинет одновременно служил ему и домашней лабораторией.
— Бедная кошечка ему помешала! – возмущенно воскликнула за дверью теща. — Иди ко мне, моя пусечка!
Теща обожала кошек, которых в квартире она развела целых пять штук.
Так вот, Лепнинский закрылся у себя в кабинете и через два часа уже собрал машину времени, довольно-таки компактную, умещающуюся в портфеле. Собрал, чтобы тут же отправиться в прошлое. В прошлое, чтобы изменить настоящее…
Вот он — стоит на остановке с сумкой-рюкзачком, модной в то время у молодежи. С сумкой, в которой пара книг, пара тетрадей и ручка. Ждет автобуса, чтобы доехать до университетского корпуса, успеть на первую лекцию. А вот и автобус №115 показался вдалеке. Автобус, в котором он познакомится с блондинкой, ехавшей на работу в кафе, где она работала официанткой. Через месяц эта блондинка скажет: «Познакомься, Гриша. Это моя мама, Клара Тимофеевна!».
Лепнинский понимал, измени он сейчас развитие дальнейших событий, измениться может многое. Да, Клара Тимофеевна не станет его тёщей, а её дочь его женой, но поменяться может и другое. Ну и черт с ним, с этим другим! Лепнинский надвинул поглубже на лоб бейсболку, достал пачку сигарет и направился к студенту с сумкой-рюкзачком.
— Молодой человек, — спросил он, — у вас зажигалки не найдется?
— Пожалуйста, — ответил студент, — и достал из кармана куртки зажигалку.
Лепнинский долго чиркал зажигалкой, пытаясь подкурить сигарету, потом уронил ее в лужицу (ночью прошел дождь), достав из лужицы, принялся вытирать зажигалку носовым платочком и извиняться. Этого времени хватило, чтобы 115-ый автобус, закрыв двери, поехал дальше, увозя дочь Клары Тимофеевны. Вскоре подошел другой — №81, который тоже шел до университетского корпуса. Студент запрыгнул в него и уехал.
Лепнинский достал из кармана брюк зажигалку, уже свою, подкурил сигарету и вскоре отправился обратно – в свой 2032 год, в свою московскую квартиру на Тверской.
Но вернувшись в 2032 год, Лепнинский оказался не в Москве, где он работал в НИИ «Физика гравитации», а в Челябинске. Причем, в должности генерального директора Челябинского металлургического комбината. Пройдясь в задумчивости по многочисленным комнатам квартиры, уставленной роскошной мебелью, Лепнинский столкнулся в дверях с Кларой Тимофеевной в длинном халате. Теща держала на руках здорового рыжего кота и нежно его поглаживала.
— А где, Клара Тимофеевна, хотелось бы узнать, находится ваша дочь? – спросил Лепнинский. – Снова на отдыхе за границей?
Презрительно взглянув на Лепнинского, тёща ответила:
— Она еще утром уехала со своим адвокатом.
— По какому делу? – поинтересовался Лепнинский.
— Что значит по какому? Вы же разводитесь, — фыркнув, ответила тёща и скрылась в одной из комнат.
«То, что мы разводимся, это хорошо, — подумал Лепнинский, — но такая карьера мне нисколько не нравится. Только наука и ничего другого, только наука!»
Он достал из сумки свою машину времени и снова отправился в прошлое. На этот раз он встретился с тещей задолго до своей свадьбы и наговорил ей, как доброжелатель, про студента, с которым у ее дочки затевался роман, такого, что Клара Тимофеевна несколько раз перекрестилась.
Вернулся Лепнинский уже не в Челябинск, а в Санкт-Петербург в качестве нефтяного магната, третий раз женатого.
— Я тебя посажу! И никакие деньги тебе не помогут! – повернувшись к Лепнинскому, сказала Клара Тимофеевна, когда тот входил в столовую. Рядом с ней, слева и справа, на резных стульях сидели две кошки. Напротив тещи за большим круглым столом, богато сервированном, сидела всё та же дочь Клары Тимофеевны, но только с раздутыми силиконом губами. На шее у неё сверкало алмазное колье, а в ушах бриллианты.
— А помните, мама, как вы мне рассказывали про неизвестного доброжелателя? – взглянув на Лепнинского, спросила дочь, оторвав свои силиконовые губы от бокала с апельсиновым соком. – Зря мы его не послушались. Видимо, он был прав.
Лепнинский не стал дожидаться, пока за ним приедут и, выйдя из столовой, снова отправился в прошлое.
Лепнинский совершил еще несколько попыток изменить свое настоящее. Один раз он даже вернулся в 2032 год мэром города Южно-Сахалинска, а в другой – кандидатом в президенты от партии «зелёных». Но везде его сопровождала Клара Тимофеевна со своей дочерью!
И только в двадцать третий раз Лепнинский вернулся профессором Оксфордского университета, наконец-то, вернулся в науку, вернулся на свою виллу на берегу Темзы.
— Дид ю си май феверит пуси кэт Барсик? – спросила Клара Тимофеевна, заходя в беседку, где Лепнинский просматривал свежий номер «The Times».
«О Боже, уже семь лет как живем в Англии, а она всё говорит «феверит», — поморщился Лепнинский и ответил:
— No, I didn’t. Ask your daughter, — ответил он и с грустью подумал: «This is the fate!».